Когда русские патриоты говорят о возрождении России, то они представляют себе обычно восстановление достойной государственной формы, возобновление осмысленного хозяйства, основанного на частной собственности, и возрождение свободной русской культуры. Кажется, что вот, рухнет тоталитарный режим, прекратится вмешательство коммунистического государства во все сферы человеческой жизни, возродится вольная творческая инициатива — и Россия встанет, как долго спавший богатырь...
Мы совершенно не сомневаемся в том, что все указанное необходимо и что оно будет полезно и значительно, но постоянно с грустью думаем о том, что всего этого мало; что есть еще нечто, значительнейшее и глубочайшее, такое, что здесь не упомянуто, но что составляет самое естество человеческого бытия: это личные качества и тяготения человека; это то, как он поведет себя в личной жизни; и еще глубже: это его вера, его совесть и верность; это его характер; это то, что он способен совершить в общественной жизни и чего он не может не сделать. Словом, дело совсем не сводится к внешнему порядку, строю и «успеху» жизни, но к внутреннему укладу, строю и характеру человека. При внешнем приличии, порядке и свободе общественной жизни, человек может растить в себе безбожного, бессовестного и бесстыдного предателя, продажного пролазу, напуганного и трепещущего подхалима, — словом, жалкое и жалости достойное существо, на котором ни государства, ни тем более великой и славной духовной культуры не построишь. Чем больше порочности будет гнездиться за ширмами парламента и всех учреждений, тем ближе государство будет к смуте и разрухе, тем непосильнее будут ему исторические испытания. И если этой продажности и порочности будет много, если русские люди будут мерить в жизни все личной жадностью, а не предметным достоинством, — то как возродим Россию? Что противопоставим напору внешних сил, стремящихся насадить коррупцию и разложить наше отечество? Как справимся с соблазнами озлобления, мести, фактического захвата (грабежа), лжи, доноса и, главное, продажности? А если не справимся с этими тяготениями и соблазнами, то не возродим Россию, а предадим ее мировой закулисе и разбазарим ее на мировом рынке…
Россия рухнула на наших глазах не потому, что русский человек был силен во зле и злобе, наподобие немцев, а потому, что он был слаб в добре; и в роковой час истории (1917) он не сумел извлечь из своего добродушия и утомления, из своей песенной и ленивой души — ту энергию воли, ту решимость поступка, то искусство организации, то умение сопротивляться злу силою, которых потребовал от него час испытаний. Русский человек оказался слабым в добре и подчинился нерусским людям, составляющим в стране ничтожное меньшинство (около 50 000 большевиков), но зато оказавшимся сильным во зле, сильным бессовестностью и волею к власти, сильными прямым и свирепым убийством.
И вот, в истории осуществилось невиданное и неслыханное; злое меньшинство, захватив власть, поставило на колени добродушное большинство народа, с тем, чтобы переделать его, сломать ему его моральный хребет, окончательно перемешать ему и его детям в душе понятия добра и зла, чести и бесчестия, права и бесправия — и приучить его голодом и страхом к безусловной покорности. Это была систематическая школа зла и предательства, основной принцип которой был формулирован чекистом Яковом Аграновым в 1921 году: «морально то, что полезно в данный момент международному пролетариату (т. е. большевикам)»... Это была школа, вечно грозящая безработицей, разгромом семьи, ссылкой, концлагерем и смертью. Все были ею захвачены: никто не мог уклониться от нее. Это была школа вечного притворства, лжи и доносительства...
Забудется ли в русской истории тот деревенский комсомолец, который донес на свою мать о «похищении» ею колосьев с «коллективного» поля (хотела его братьям-малышам кашу сварить!)? Мать была расстреляна, а доносчик прославлен как образец через всю советскую печать, с воспроизведением его гнусного портрета? Как забудем мы голос московского любимца артиста В. И. Качалова-Шверубовича, требующего смертной казни для невинных людей из прежней промышленной буржуазии.
Вот уже 35 лет как русские люди, принуждаемые и застращиваемые советской властью, предают друг друга, чтобы спасти себя самих; присягают марксизму и «диамату», ничего в них не понимая; записываются в партию, которую считают погубительницей их родины; стараются думать и говорить то, что им прикажут; доносят на соседей и сослуживцев под угрозой увольнения со службы, т. е. общесемейного голода; демонстрируют преданность и «пафос», которых не имеют; скрывают свою веру, восхваляя безбожие и безверие, — словом, предают Православие и Россию, служа большевикам и растрачивая последние следы собственных воззрений и убеждений. Правда и ложь смешивались воедино. Подписывая ложный протокол допроса, русский человек должен добавить слово «чистосердечно», зная, что все содержание написанного противоречит истине. Добро и зло стали неразличимы: все строится на классовой и личной ненависти, на пошлой и лживой лести без конца и края, на механизме затверженных формул. А за годы войны и официальная церковь была вовлечена в эту систему лжи, о чем гласно засвидетельствовал Экзарх Балтийский Сергий, убитый впоследствии чекистами на большой дороге.
Мы прекрасно знаем, что эта разлившаяся в России большевистская порочность — вынужденная; что почти каждый, поддающийся ей, проходит через более или менее продолжительный период уговоров, угроз, лишений, увольнений, полуссылок, ссылок, арестов, тюрем и, конечно, нарочито придуманных унижений. Для того, чтобы сломать хребет у сильного, надо, конечно, больше усилий и времени, нежели у слабого; но сильного можно и расстрелять.
Мы знаем еще, что в России есть люди настолько сильные, что они вырабатывают себе как бы маску, обличив мнимой лояльности в лице и в словах; они бывали и заграницей, их можно увидеть и внутри России. Но что именно они думают и чувствуют, об этом не знает никто, даже гепеук про гепеука.
Мы знаем, наконец, что в России есть и определенные герои духа, связанные так или иначе с тайною Церковью, неприемлющей «патриарха» Алексея с его молитвами о «вожде» Иосифе Виссарионовиче и об успехах его всемирного злодейства. Этих героев мы умеем и чтить, и ценить, и не сомневаемся в их религиозном и историческом значении; на них и из них возродится истинная Православная церковь, которая сумеет дать отпор и католикам, и безбожникам, и протестантам, и их бесчисленным сектам.
Итак, деморализация, водворившаяся ныне в России, — есть не свободная, а навязанная; этого мы не должны забывать. Русский народ не сам оскудел качествами души, но был ограблен посредством страха, голода и унижений. Ростки добра и чутье ко злу живы в нем по-прежнему; мы имеем множество живых доказательств для этого. И когда мы читаем в сообщениях возвратившегося оттуда польского еврея, как он, будучи библиотекарем, сначала чтобы прокормиться, а потом чтобы оградить себя от доносов, вырывал из книг страницы и продавал их на курево, то мы не сомневаемся, что добровольно — он никогда не обошелся бы так ни с Торой, ни с Талмудом, да и вообще ни с одной книгой, заслуживающей этого имени. Люди из Советии вынуждены воровать, чтобы не умереть; женщины — предаваться гнусным ласкам коммуниста, чтобы прокормить мать и детей; все должны публично проявлять чувства, которых они никогда не имели... И все это иностранцы приписывают «русским», так, как если бы самое качество русскости оставалось свободным и как если бы Россия оставалась свободным национальным пространством на земле...
Однако, нам важны сейчас не заблуждения и не хищные намерения иностранцев (все равно каких!), а состояние русской души и русского духа. Это состояние должно быть обозначено как униженное и развращенное. Отрицать это возможно, только утратив живое чувство добра и зла. Застращенность всегда унижает человека и развращает его. Но именно поэтому она ставит ему первую и основную задачу: осознать эту униженность и признать эту развращенность. Это должно осуществиться в великом и всенародном акте покаяния.
Мы разумеем, что говорим, и видим все величие трудности этого священного дела. Но русский народ не сможет возродиться, не очистившись, и не сможет очиститься, не признав из глубины своего сердца свое нынешнее состояние униженным и развращенным. В России унижены все не-коммунисты; ибо они не смеют думать вслух и действовать по свободному убеждению; мало того, они вообще, совсем теряют способность иметь убеждение — или же уходят в «тайную церковь». Они унижены тем, что от страха должны превратить свою жизнь в сплошное притворство и лицемерие и работать на своих застращивателей (врагов России!..). И вряд ли есть много таких, которые, нося эту маску, хранят в глубине души чистый и верный акт самостоятельной личной убежденности или, скажем еще больше и священнее, — акт свободной веры.
В сущности говоря, свободная вера в советском государстве есть состояние запрещенное, нелегальное и нелояльное; так же как и свободное убеждение и свободное слово. Это не нуждается в доказательстве; это достоверно известно каждому, кто, будучи способен к свободной вере, к свободному убеждению и свободному слову, пытался осуществить эти драгоценные состояния в разрез с господствующим и общеобязательным мировоззрением... Судьба его бывала предрешена. И кто в этом сомневается, тот пусть прочтет замечательные исповеднические книги священника Отца Михаила Польского... А без свободной веры и без свободных убеждений жизнь неизбежно превращается в унижающее и развращающее рабство.
Итак, русский народ нуждается в покаянии и очищении. Десятки лет суще-дьявольского большевизма — уже очистили одних и затоптали в грязь других. И вот, очистившиеся должны помочь неочистившимся восстановить в себе живую христианскую совесть, веру в силу добра, верное чутье ко злу, чувство чести и способность к верности. Без этого — Россию не возродить и величие ее не воссоздать. Без этого русское государство, после неминуемого падения большевизма, расползется в хлябь и в грязь.
И напрасно кто-нибудь стал бы утверждать, что этот процесс стал возможным и даже уже начался после предательского конкордата между большевиками и так называемой «патриаршей церковью». Этот конкордат мог только запереть те священные двери, которые ведут в глубину души к слезному покаянию и волевому очищению. Чудовищно предлагать русскому человеку доверие к чекистам и получекистам! Растленно думать и говорить о том, что таинство покаяния может совершаться перед антихристом. Бессмысленно тешить себя иллюзиями нравственного очищения перед «предстоящим» и победоносным диаволом. Покаяние есть установление священной и чистой связи с Господом, а не с сатаною и с его (безразлично — верными или неверными) слугами.
Все трудности этого покаянного очищения должны быть продуманы и преодолены: у религиозных людей — в порядке церковном (по исповеданиям), у нерелигиозных людей — в порядке светской литературы, достаточно искренной и глубокой, и затем в порядке личного советского делания. Надо понять и продумать до конца природу того растлевающего яда, которым орудуют коммунисты; все возможности и силы государства перенапряжены и использованы до конца для того, чтобы сделать людей лживыми и трусливыми рабами. И вот, этого лживого и трусливого раба русский человек должен отыскать в себе, проследить во всех закоулках своей души и извергнуть его так, как подобает человеку, свободному, достойному и духовному. Без этого Россия не возродится.